Преображенский иконостас — редкий пример цельного живописно-декоративного ансамбля, сохранившего чистоту стиля второй половины XVIII века. Он написан в эпоху императрицы Елизаветы Петровны, по ее прямому распоряжению, в стиле так называемого елизаветинского рококо и содержит сюжеты, напоминающие о времени её правления. Архитектурными проектами руководил Бартоломео Растрелли, а во главе живописной команды стоял Иван Вишняков. Несмотря на то, что живописная манера и декоративное оформление Преображенского иконостаса выдержаны в стиле своего времени, общая иконографическая программа православного иконостаса соблюдается, хотя она, конечно, сильно сокращена ввиду малого размера иконостаса.
Особое значение в иконостасе имеют Царские врата, символизирующие вход в Царство Божие. Обычно на них расположены шесть икон, раскрывающих тему Благой Вести, ведь через нее людям открыто Царство Божие. Две верхних иконы представляют сцену Благовещения с Пресвятой Девой Марией и Архангелом Гавриилом, четыре нижних изображают евангелистов, благовествующих миру. Они погружены в работу над созданием Евангелия и традиционно представлены в сопровождении крылатых существ — тетраморфов, чьи крылья символизируют божественную миссию.
Сразу над Царскими вратами помещен символ Святого Духа — белый голубь, еще выше — обычная для этого места икона «Тайная вечеря». А в самом верху над иконостасом — образ Бога-Отца. Все эти три иконы, расположенные последовательно по центральной оси иконостаса, видимо, по замыслу создателей в совокупности должны представлять Святую Троицу, в данном случае Новозаветную. Известно, что икону Бога-Отца, так же, как и Новозаветную Троицу, в которую включается этот образ, Большим Московским Собором 1666-1667 гг. предписывалось не изображать. Однако с петровских времен на практике запрет перестал соблюдаться. Поэтому данный сюжет нередко встречается в храмах XVIII—XIX веков, в том числе в храме Христа Спасителя в Москве.
По бокам от Царских врат, как и полагается в православном иконостасе, справа — образ Спасителя, слева — Богородицы с Младенцем Иисусом на руках. Фигуры написаны в полный рост и снабжены дополнительными атрибутами. Христос изображен с державой в левой руке, а Божия Матерь в правой руке держит белую лилию — христианский символ чистоты и непорочности, чаще встречающийся в западном искусстве. Одежды Спасителя традиционны: на красный хитон наброшен развевающийся синий гиматий. Богородица изображена в ярко-розовой тунике, овитой синей драпировкой, напоминающей мафорий. Голова Ее покрыта белым платком, из-под которого выбиваются русые локоны, и увенчана маленькой короной.
Слева от образа Богородицы расположена северная дьяконская дверь, содержащая икону первомученика архидиакона Стефана. На дьяконских вратах традиционно изображаются архангелы в дьяконских облачениях или святые диаконы Стефан и Лаврентий (изредка на северных дверях встречается образ благоразумного разбойника, а на южных — икона «Поклонение кресту»). Однако образ святого архидиакона Лаврентия не нашел места в иконостасе — южная дьяконская дверь, видимо, изначально отсутствовала, что часто бывает в небольших иконостасах. Ее место занимала храмовая (местная) икона, в данном случае «Преображение Господне». Вряд ли можно считать, что иконостас дошел до нас с утратами некоторых икон. Если судить по фотографии 1889 года, хранящейся в Преображенском храме Стокгольма, все иконы сохранились.
Слева от образа Богоматери расположена икона «Рождество Богородицы», над изображением Спасителя — «Рождество Христово». Крайняя левая икона содержит образ святителя Николая, что закономерно в иконостасе, написанного для портового города, ведь святой Николай почитается как покровитель мореплавателей. А вот все остальные сюжеты икон второго яруса так или иначе связаны с личностью императрицы Елизаветы Петровны. В двух наиболее крупных картушах, акцентирующих центр правого и левого крыльев иконостаса, представлены два парных образа: праведный Захария и праведная Елизавета — святая покровительница императрицы Елизаветы Петровны.
Непосредственно под образом праведной Елизаветы, в той же раме, изображен мученик Севастиан Медиоланский, память которого приходится на 18 декабря, что совпадает с днем рождения Елизаветы Петровны. День восшествия ее на престол — 25 ноября, совпадает с памятью Святителей Климента Римского и Петра Александрийского, изображенных в одной раме с образом святого Захарии. С краю верхнего яруса иконостаса помещены иконы мучеников Харлампия и Евстафии. Дни этих святых совпадают с датами рождения наследников императрицы. Поминовение священномученика Харлампия Магнезийского приходится на 10 февраля— это день рождения Петра III, а мученик Евстафий Плакида поминается 20 сентября— в этот день в 1754 году родился внучатый племянник Елизаветы Павел I.
В иконостасе также интересен подход его декоративного решения. Поскольку иконостасу надлежало быть выполненным в короткие сроки и для неопределенного помещения, он, скорее всего, создавался как временный. Поэтому вся «резьба» по дереву имитирована живописными средствами. «Голубой шелк», на котором якобы написаны иконы (о чем упоминается в некоторых источниках), также живописная имитация. Однако выполнено это настолько мастерски, что на фотографиях фон выглядит фактурным, а «резьба» объемной. Преображенский иконостас дает представление и о двух других иконостасах, которые находились в Кенигсберге и Пиллау. Они были идентичны по конструкции и художественному решению, разнились, скорее всего, только местной иконой. Технологическое исполнение всех трех иконостасов, без сомнения, тоже было одинаковым.
Судьба Преображенского иконостаса удивительна. Изготовленный когда-то как временный, иконостас нес свое служение на протяжении двухсот пятидесяти лет в разных городах Европы. Отсутствие предметной, материальной основательности не превратило его в простую историческую декорацию. Глубокое духовное содержание, вложенное в него создателями, молитвенно преумножалось многими поколениями. Среди тех, кто соприкоснулся с этим иконостасом, были известные личности и простые люди. Некоторые из них выполняли служебный долг вдали от отчизны, многие волей-неволей оказались в эмиграции, кого-то занесло в чужие земли вихрем войны. Мемельский Преображенский иконостас — материальный памятник Семилетней войны, единственное предметное свидетельство первого православного храма в Клайпеде, живой голос далекого времени. Но не менее важно то, что, сохранившись в удивительных испытаниях, он по-прежнему выполняет свое назначение в Церкви.
(1923)
